С давних пор встречались на Руси странные люди. Одетые в лохмотья, едва прикрывавшие тело от ветра и дождя, жили они лишь подаянием.
Народ никогда не обижал беззащитных юродивых, наоборот — почитал их, считая, что дар ясновидения дан им от Бога за то, что живут они согласно учению Иисуса Христа из священной книги Библии: “Иисус сказал ученикам своим: если кто хочет идти за мной, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за мной”. “Отвергнись себя и возьми крест свой” — это значит: откажись от родного дома, от богатства, тёплой одежды, от вкусной пищи и даже от нормального поведения. “Следуй за мной” — это значит: посвяти жизнь свою Богу, молясь перед ним за себя и за всех людей.
Не всегда юродивыми становились по собственной воле, сознательно обрекая себя на этот высокий духовный подвиг. Случалось и так, что постигала человека какая-то беда, страшное потрясение переживал он — и в одночасье ломалась жизнь, менялась судьба. И человек, прежде ничем не отличавшийся, обыкновенный, становился вдруг юродивым.
Именно так произошло с Ксенией Петербургской.
Петербургской её назвали потому, что она жила в Санкт-Петербурге на Петроградской стороне, когда здесь была бедная окраина города: немощёные улицы и дощатые заборы; лужи, в которых плавали утки; канавы, заросшие болотной травой; одноэтажные, окружённые кустами акаций деревянные домики, где жили бедные чиновники и военные; крошечные лавчонки, торговавшие чаем, пряниками, ситцами. И была здесь странная улочка. Забредал сюда какой-нибудь прохожий и с удивлением узнавал, что называется она “Андрей Петрович”. На вопрос, откуда взялось такое странное название, местные жители рассказывали ему удивительную историю.
Когда-то, ещё при императрице Елизавете Петровне, на этой улице в небольшом доме жили муж и жена — Андрей Фёдорович и Ксения Григорьевна Петровы. Андрей Фёдорович был военным в чине полковника и пел при дворе в церковном хоре. Они очень любили друг друга и жили душа в душу.
Казалось, ничто не предвещало беды. И не было ещё у Ксении Григорьевны пророческого дара, чтобы предвидеть и предотвратить её. И беда пришла: Андрей Фёдорович скоропостижно скончался. Так внезапно, что не успел исповедаться и причаститься. И это больше всего терзало молодую двадцатишестилетнюю вдову. Ведь умереть без христианского приготовления к смерти — значит обречь свою душу на вечные муки.
И тогда, чтобы спасти душу любимого мужа, решила Ксения Григорьевна принести в жертву Богу не только земные богатства, которые имела, не только отречься от звания своего, но и отдать самое ценное, чем может обладать человек, — собственный разум.
С этой минуты Ксения как будто лишилась рассудка: когда мужа повезли на кладбище, она надела на себя его военную одежду — камзол, штаны, картуз — и в таком виде, к удивлению всех родственников, провожала гроб до могилы. Мало того, с тех пор она больше не откликалась на своё имя, а просила называть себя именем мужа: Андрей Фёдорович. Если кто-нибудь обращался к ней по имени, она отвечала печально: “Оставьте вы Ксению! Что она вам сделала? Похоронила я её, а Андрей Фёдорович весь тут”. Такое бывает нередко — случается с кем-то из близких беда, и невольно думаешь: “Лучше бы не с ним, а со мной!” Так и Ксения — странным мужским нарядом, новым именем своим она словно бы утверждала: беда случилась именно с ней; это её, Ксению, схоронили, а муж — он жив и будет жить.
Но на этом странности Ксении не закончились: сразу же после похорон она всё своё имущество раздала бедным, а дом мужа, в котором была когда-то так счастлива, подарила своей хорошей знакомой, Параскеве Антоновой, попросив её пускать в него даром бездомных нищих. Родные Ксении не хотели, чтобы она осталась без крова, и обратились к начальству Андрея Фёдоровича; мол, несчастная от горя лишилась ума, сама не понимает, что творит. Но после долгих разговоров с Ксенией люди поняли, что не от слабого ума были её поступки — от доброго сердца и великой любви не только к мужу, но и ко всем людям.
В память о Ксении, об имени, которым назвала она себя по смерти мужа, и получила — хоть и не совсем точно — своё имя улица “Андрей Петрович”. Проходили годы… Сменялись поколения… В прошлом веке появились на Петербургской стороне каменные дома, а улица эта получила новое, по сей день сохранившееся название —Лахтинская.
Ну а что же Ксения?
Все дни, с утра до вечера, бродила она по городу — босая, в мужской одежде; в руке палка, за плечами котомка, сама высокая, худая, глаза большие, светлые. Когда одежда превратилась в лохмотья, Ксения стала ходить в красной кофте и зелёной юбке или наоборот — в зелёной кофте и красной юбке, но обязательно этих цветов, цветов мужнина мундира. А лоскутки, оставшиеся от его одежды, прятала на груди. Зимой она носила на босу ногу рваные башмаки, а голову повязывала простым белым платком. Все жалели Ксению — когда-то счастливую, а теперь от горя безумную, нищую, — говорили с ней ласково, угощали её, подавали милостыню. Но она брала лишь “царя на коне” — копейку, на которой отчеканен был Георгий Победоносец, поражающий дракона. Да и эту копейку тут же отдавала какому-нибудь нищему. Все обиды и печали сносила Блаженная Ксения безропотно, и лишь однажды, когда стала она уже почитаться окрестными жителями за святого человека, угодницу Божью, пришлось обитателям Петербургской стороны увидеть её в страшном гневе. Ватага мальчишек, которые испокон веков любят дразнить слабых и беззащитных, не ограничиваясь словами, принялась швырять в юродивую комья грязи и камни. И тогда — единственный раз в жизни — смиренная угодница, подняв свою палку-посох, сама набросилась на обидчиков, тут же обратившихся в бегство. Испугались не только мальчишки, но и их родители — издревле на Руси смертным грехом почиталось обидеть юродивого. Что сказали они своим детям, какой суд и расправу над ними учинили — неизвестно, только с той поры блаженную больше никто никогда не обижал…
В то время на Смоленском кладбище шло строительство новой каменной церкви — взамен старой, деревянной. Стены поднялись уже высоко, так что каменщикам приходилось сперва поднимать кирпич на леса и только после этого продолжать вести кладку. Строительство храма — дело богоугодное, и блаженная Ксения надумала помочь строителям. По ночам носила она кирпичи и складывала на лесах. Поутру приходили мастеровые — и понять не могли, как это происходит. Наконец решили вызнать, кто же этот незримый помощник. Вот тогда-то и стало всем известно, что тяжкий этот труд исполняла известная всей округе юродивая Ксения.
Мало-помалу горожане стали понимать, что Ксения не обычная нищенка, каких много было тогда в Петербурге, а особенная. Где ни побывает она, туда потом приходит удача.
Купцы подметили — если Ксения зайдёт к кому из них в лавку и угостится пряником, сразу же лавка начинает отлично торговать. Подвезёт кто-нибудь из извозчиков Ксению хоть на несколько шагов — и целый день после этого ему попадаются богатые седоки. Поэтому они наперебой зазывали к себе Ксению — и доброе дело совершить, и удачу залучить. Матери замечали: покачает Ксения ребёнка, приласкает больного младенца, тотчас плачущий успокоится, а больной вскоре выздоровеет. Вот почему, когда Ксения проходила мимо домов, двери распахивались и хозяева как долгожданную гостью приглашали её зайти. Но главное, вот на что обратили люди внимание: своими странными речами Ксения предсказывала людям, что с ними произойдёт, и указывала при этом, как им надо поступать.
Могила Ксении Петербургской находится на Смоленском кладбище — том самом, где некогда помогала она по ночам строить церковь в честь иконы Смоленской Божией Матери. Надпись, высеченная на могильной плите, заканчивается словами: “Кто меня знал, да помянет душу мою, для спасения своей души. Аминь”. И слова эти оказались пророческими.
Через некоторое время на Смоленское кладбище стало стекаться множество людей — помолиться, попросить утешения и исцеления.
Говорят, как и прежде, помогает она многим. Говорят, что покровительствует она городу и, если нагрянет беда, защитит его. Говорят, будто и сегодня бродит она по Санкт-Петербургу — старая, бедно одетая женщина, похожая на обычную пенсионерку с палочкой. Иной раз она является доброму человеку и подаёт полезный совет, в другой — предстаёт перед человеком дурным и стыдит его, а порой просто сидит где-нибудь одиноко на скамейке в садике и о чём-то плачет. Подсядь к ней, поговори, спроси, о чём она плачет…